Зона поражения - Страница 43

– Значит, их можно уговорить или заставить выдать маршрут к Монолиту? – не унимался любознательный Камачо.

– Если бы все было так просто, добравшихся до него было бы не полдюжины, а несколько тысяч, – снисходительно пояснил я. – Никто не сможет уговорить или заставить духов Зоны открыть дорогу к Монолиту. Расслабься, брат, Монолит не приносит счастья тем, чьи желания исполняет. Человек – слишком сложно устроенное животное, чтобы исполнение заветного желания приносило ему счастье. Это всегда вызывает только досаду и разочарование…

– А если, к примеру, это не шкурное желание? – спросил Стеценко. – Допустим, мир во всем мире? Или, скажем, счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным?

– Что бы ты ни сказал Монолиту, он все равно выполнит не то, чего ты просишь, а то, что ты прячешь в сердце, чаще всего даже от себя самого. Самое заветное. А если даже это заветное совпадает с идеей осчастливить человечество… Говорят, один ученый, пламенный пацифист, пришел к Монолиту именно с этим – со страстным желанием осчастливить всякую живую тварь. Теперь он Звериный Доктор на Болоте…

– Хемуль, – внезапно подал голос Донахью, – собаки!

– Вижу, вижу… – пробормотал я, поглядывая на ПДА.

Слепые собаки снова плотно сели нам на хвост, только теперь они вели себя гораздо наглее. Четыре собакообезьяны уверенно трусили за нами, понемногу сокращая дистанцию. Их тупые морды с невидящими, словно зажмуренными глазами были направлены на нас, как локаторы. Впереди, среди деревьев и кустов, в траве изредка проскальзывали облезлые коричневые тела их сородичей. Нас брали в кольцо по всем правилам загонной охоты.

– Перевести оружие в боевое положение, – распорядился я. – Снимите с предохранителя, дошлите патрон в патронник и будьте наготове. Не забывайте: собаки очень живучи, поэтому бить лучше всего в голову. Сейчас будет небольшое развлечение.

Болтливость американцев как рукой сняло. Они вцепились в оружие и начали зорко постреливать глазами по сторонам. Ну кино, честное слово.

Укрывшийся в высокой траве, откуда-то за нами сейчас наверняка внимательно наблюдал чернобыльский пес, и хорошо, если один. Крысы без крысиного волка представляют собой лишь бессмысленную стаю грызунов, слепые собаки ведут загонную охоту только под руководством чернобыльского пса. По-другому не бывает. Странный, мать его, симбиоз. И если крысиный волк – просто выросшая до невероятных размеров крыса, то слепые и чернобыльские псы – определенно создания разных видов, каким-то образом научившиеся жить и охотиться вместе.

Они похожи друг на друга только облезлыми боками. Чернобыльский пес вдвое больше самой крупной слепой собаки. У него уродливая, лобастая лысая голова с острыми кривыми зубами, торчащими далеко вперед из нижней челюсти, черный окрас с подпалинами, длинная развевающаяся шерсть в отличие от короткошерстных слепцов и огромный уродливый нарост из плоти на груди и шее, который увенчан пучком жестких черных волос и похож издали на львиную гриву. Американцы называют их chernobyl lions. Чернобыльские псы страшные индивидуалисты и никогда не ходят стаями, в самом крайнем случае – парами. Однако, наткнувшись на стаю слепых собак, чернобыльский пес охотно примыкает к ней и организует ее в довольно серьезное боевое подразделение. Причем не по принципу контролера – эта тварь не подчиняет себе сознание собак стаи, они покоряются ей из-за каких-то животных инстинктов. Они сразу и безоговорочно признают за чернобыльским псом право на первенство как за вожаком и исправно выполняют все его команды, которые он скорее всего отдает мысленно – уж больно четко и слаженно у них все получается. Пес при помощи своего развитого интеллекта делает из них бригаду загонщиков, и из трусливых падальщиков, охотников за крысами они становятся опасными охотниками, способными совместными усилиями загнать припять-кабана.

Я отметил, что туристы стараются держаться поближе к нам с Хе-Хе. Ага, проняло.

Метрах в пятидесяти перед нами вынырнула из рощи крупная слепая собака. Постояла несколько мгновений, плавно раскачивая безглазой мордой, потом с треском исчезла в кустарнике на другой стороне дороги. С обеих сторон от нас, в сплошной стене деревьев справа и слева происходило бодрое шевеление: собаки азартно перегруппировывали силы. Хе-Хе понемногу переместился в арьергард и, держа автомат на изготовку, стал прикрывать наш отряд с тыла.

– Что-то они не в меру активные сегодня, – пробормотал помощник, надвигая на глаз целеуловитель.

Я не стал спорить.

– Как только начнут бросаться – сразу бейте очередями, – вполголоса предупредил я. – Эти станут брать массой.

Повадками слепые собаки напоминают гиен или шакалов. Они будут долго преследовать крупную добычу на почтительном расстоянии, не решаясь подойти ближе, а потом, измотав жертву, понемногу обнаглеют и рано или поздно сожмут кольцо.

Наконец роща кончилась, и мы вышли на луг, так и не дождавшись нападения. Вот и ладушки: на открытом месте охотиться сподручнее. Странно только, что нас начали пасти еще на самых дальних подступах к логову. Или твари-телепаты еще издали учуяли, что мы идем их бить?..

– Собачья деревня! – выдохнул Хе-Хе.

Неподалеку виднелись полуразрушенные, почерневшие от времени хаты. Деревенька резко обрывалась в глубокий овраг – во время самого первого выброса здесь пошел разлом в земной коре, и несколько домов оказались погребены под многометровым завалом. Половина одного из домов так и осталась стоять на краю обрыва – словно рассеченная гигантской бритвой. По дну заваленного мусором оврага протекал мутный ручей, далеко за домами торчала покосившая опора ЛЭП. Неплохой ориентир. А прямо перед нами, метрах в ста, сидели полукругом слепые собаки. Полтора десятка. И еще не менее двух дюжин вертелись в траве, выглядывали из перекошенных сараев, шуршали в кустах на опушке.